Язычник - Страница 73

К оглавлению

73

Скоро мышеловка захлопнется, и к кремлю полочанам уже не прорваться.

А что у главных ворот?

Там тоже рубятся. Конные с конными. Прямо в воротах, которые, видно, не успели затворить. Когда прорвавшиеся нурманы ударят полочанам в спину, тем – конец.

Пока Славка осматривался, викинги, с которыми бились гридни во главе с Устахом, вдруг развернулись и побежали.

Можно было не сомневаться: кто-то из старших подал им сигнал.

Пешим от конных не уйти, однако в грязи и тесноте нурманы – успели. А когда преследователи вырвались на простор…

Славка утвердился поудобнее на скользкой мокрой соломе, развязал шнурок налуча, накинул тетиву… И тут природа сделала Славке княжеский подарок: дождь почти прекратился. Ненадолго. Но за это короткое время Славка успел выпустить восемь стрел. И свалить четырех нурманов, кинувшихся к Устаху. И дать воеводе возможность оценить скверную ситуацию. Но не изменить. Конь Устаха повалился наземь. Воевода, правда, успел соскочить и встретить набежавшего врага…

«Пропал дядька Устах», – с горечью подумал Славка.

Эх, самому бы не пропасть! Сверкнула молния, дождь хлынул с новой силой. Славка соскользнул вниз и мягко опустился в седло. Жеребец, которому трудно было стоять неподвижно, заплясал на месте. Но Славка уже разворачивал его.

– Нурманы идут к кремлю! – крикнул он глядевшим на него ближайшим гридням. – Отходить надо!

Его слова побежали от ближних к дальним. Кто-то из сотников отдал команду, и конница подалась назад, на рыночную площадь.

А там кипел бой.

* * *

Часть дружины удалось сохранить. И князь с сыновьями были живы, хотя оба княжича ранены. И кремль удержали. Но лишь потому, что нурманы, войдя в город, решили, что время битвы закончилось. Наступило время грабежей. И все прочее воинство Владимира, кроме ближней дружины, немедленно последовало примеру викингов Торкеля.

В одном спасибо дождю: пожаров не было. Не то сгорел бы Полоцк, как копна соломы.

Глава девятая
Рогнеда

Ночь то и дело оглашалась ликующими воплями победителей и жалобными криками их жертв. Иногда слышался лязг железа и грохот щитов: но то дрались сами захватчики: в занятом Полоцке не осталось мужей, способных дать отпор сборному воинству новгородского князя.


…Однако разбудили Славку не нурманские вопли.

Измученный долгим днем кровавой сечи, молодой сотник заснул мгновенно, едва коснувшись щекой льняной простыни.

Разбудил Славку чуть слышный шорох босых ног по ковровому ворсу.

Лазутчик?

Не подав виду, что проснулся, Славка чуть подтянул колени и коснулся рукояти сабли, загодя вынутой из ножен и вложенной между деревянным краем ложа и периной. В осажденном кремле надо быть готовым к тому, что тебя разбудит не крик петуха, а ворвавшийся в горницу враг.

Враг ли?

В маленькой горнице было темно, как в могиле, но вражьим мужским духом не тянуло.

Пахло хиндским благовонным маслом.

Славка узнал запах. Еще бы ему не узнать, если он сам подарил это масло полоцкой княжне. Скромный подарок, затерявшийся между прочих.

– Рогнеда? – чуть слышно шепнул Славка, еще не веря, что в горнице – дочь Роговолта.

– Да, да…

Быстрый шорох – и холодные пальцы уже нашарили руку Славки. Ту самую, которая лежала на рукояти сабли.

– Осторожно, – шепнул Славка, отводя руку княжны от острейшего клинка. – Зачем ты здесь, княжна? Случилось что?

– Случилось.

Плащ княжны упал на ковер, и девичье тело скользнуло под одеяло, к Славке. Из всей одежды на Рогнеде – шелковая нательная рубаха с уже распущенным пояском.

Княжна всхлипнула и прижалась к Славке. Она дрожала.

Славка вдруг позабыл, что Рогнеда – полоцкая княжна, что она, возможно, – невеста Ярополка… Рядом с ним была несчастная испуганная девушка… Очень красивая и очень желанная…

Славка обнял ее, прижал к себе, согревая. Ощутил упругое прикосновение груди, касание замерзшей маленькой ножки… И опомнился. Вспомнил, кто он. Вспомнил, зачем приехал сюда, в Полоцк. И могучим усилием воли… Сдержался. Справился. Но оттолкнуть Рогнеду все равно не смог.

– Что же случилось, моя княжна?

– Твоя… – шепнула Рогнеда. – Твоя. Возьми меня, Славка! Я ведь люба тебе! Люба! Я знаю!

– Люба, – сквозь зубы, с усилием, признал Славка. – Но это – пустое. Ты же хочешь – за моего князя, за Ярополка. Ты так сказала…

– Да, да… – прошептала Рогнеда, еще крепче прижимаясь к Славке. – Но это… Пустое теперь. Не достанусь я твоему князю, Славка! Пал Полоцк! А кремлю не устоять. День-два – и возьмет его Владимир. – Или ему, или смерти достанется Рогнеда! – Голос княжны дрогнул. – Рабичичу или сырой земле! Кто раньше поспеет!

Тут она уткнулась личиком в плечо Славки и заплакала.

Славка притянул ее к себе, гладил, шептал что-то, утешая… Но он знал: княжна сказала правду. Если и простоит полоцкий кремль больше одного дня, так только потому, что воинство Владимира занято грабежом. Пока не натешатся нурманы добычей, пока не выгребут город дочиста. День, может, два…

И помощи ждать неоткуда…

– Возьми меня, возьми меня, Славка! – жарко прошептала Рогнеда. – Сейчас! Быстрее!

У Славки с прошлой луны не было женщины. Соскучился по сладкой ласке. Тело требовало: возьми! Но с телом бы Славка как-нибудь справился. С сердцем совладать труднее.

Рогнеда, видно, чуяла его колебания… И его слабость. Она прижалась еще крепче, терлась грудями, животом, бедрами… Неумело, но пылко. И Славка не стерпел. Да и что беречь ему было? Права княжна: не достанется она Ярополку Киевскому. Никогда.

Славка легонько толкнул ее, опрокидывая на спину. Княжна с готовностью опрокинулась, раздвинула ноги. Лоно ее было скользким и влажным. И запах от него шел… Как от весенних цветов.

73